Я,
Давид–Ари бен Меир,
Сын Меира–Кто–Просвещает–Тьмы,
Рождённый у подножья Иваноса,
В краю обильном скудной мамалыги,
Овечьих брынз и острых качкавалок,
В краю лесов, бугаев крепкоудых,
Весёлых вин и женщин бронзогрудых,
Где, средь степей и рыжей кукурузы,
Ещё кочуют дымные костры
И таборы цыган…
Есть имена, всегда стоящие рядом с «великими»: И. А. Буниным, З. Н. Гиппиус, Д. С. Мережковским, В. Ф. Ходасевичем, Г. В. Ивановым, Г. В. Адамовичем. Молодое поколение вблизи классиков, творящие свою жизнь, свое настоящее – новую литературу, совершающие подвиги во имя справедливости и как многие, уходящие за занавес прошлого. Одним из таких имен русской литературы в эмиграции был поэт Довид Кнут.
Довид Кнут (настоящая фамилия Давид Миронович Фиксман) родился в маленьком городке Оргеев Бессарабской губернии в многодетной семье бакалейщика. Начальное образование он получил в кишиневской хедере. В школьные годы начал писать стихи. Стихи были особенными, да и о том, что сильные и не по-детски мудрые строки пишет мальчик, редактор «Бессарабского вестника» не знал, т.к. стихи были переданы через сторожа редакции.
Его стихи выходят на страницах газет «Курьер», «Бессарабия», «Свободная мысль», а в 1918 г. он становится редактором журнала «Молодая мысль». В 1920 г. семья поэта переезжает во Францию. Довид Кнут оканчивает химический факультет университета в Кане и возвращается в Париж. С 1921 г. он член литературно-художественного кружка «Гатарапак», организатор и участник «Выставки 13-ти» в кафе «Cameleon». В 1924 г. член Союза молодых поэтов и писателей, участник его литературных вечеров, а также литературных собраний «Зеленой лампы», Тургеневского артистического общества, литературной группы «Перекресток», журнала «Числа», литературных объединений «Кочевье» и «Круг». Давид Миронович с большим успехом выступал с чтением своих стихов в Объединении русских поэтов и писателей, Союзе русских писателей и журналистов, Объединении русско-еврейской интеллигенции, на вечерах Г. С. Евангулова и З. Н. Гиппиус, в обществе друзей журнала «Рассвет» В. Е. Жаботинского и других. В 1925 г. творчество поэта было одобрено В. Ф. Ходасевичем (его меткий, тонкий и язвительный ум ценили и боялись). В это же время его стихи и проза, в том числе «Кишиневские рассказы» появляются в парижских журналах «Встречи», «Звено», «Новый корабль», «Современные записки», «Числа», газетах «Дни», «Последние новости», «Рассвет», «Встречи».
Первый сборник стихов Довида Кнута – «Моих тысячелетий» вышел в Париже в 1925 г., следующими сборниками стали «Вторая книга стихов» (1928 г.), «Сатир: Стихи» (1929 г.), «Парижские ночи» (1932 г.), «Насущная любовь» (1938 г.), «Избранные стихи» (1949 г.).
Одним из самых страшных периодов в жизни поэта были годы нацистской оккупации Франции. В 1940 г. поэт был призван в ряды французской армии. После того как 14 июня 1940 г. немецкие войска вошли в Париж, Довид Кнут с женой Ариадной Скрябиной (дочерью композитора А. Н. Скрябина) и детьми бежит в Тулуз на юг Франции. Здесь, в тылу, они с женой становятся активными участниками движения «Сопротивление»: переправляют оружие в оккупированные регионы Франции, помогают беженцам переправиться в Швейцарию. Так, при отправке беженцев через границу, его жена была выслежена и убита во время перестрелки. Самому поэту и его детям помогли укрыться в Женеве до окончания войны. После освобождения Парижа Давид Миронович начал сбор документов о еврейских жертвах нацистского террора, которые легли в основу книги «Contribution a l histoire de la Resistance Juive 1940 – 1944» (Париж, 1947 г.) о еврейском Сопротивлении во Франции.
Война закончилась, наступили мирные дни… Только стихов уже не было. После всего пережитого и увиденного за годы оккупации Довид Кнут писать уже не мог. На прощание со второй родиной поэт издаст книгу «Избранных стихов» – квинтэссенцию литературного творчества – и покинет Францию. В 1949 г. Довид Кнут поселился в Тель-Авиве на исторической родине. Он умер 16 февраля 1955 г.
Случилось то, чего он так не хотел, от чего бежал всю жизнь:
Исполнятся поставленные сроки –
Мы отлетим беспечною гурьбой
Туда, где счастья трудного уроки
Окажутся младенческой игрой.
Мы пролетим сквозь бездны и созвездья
В обещанный божественный приют
Принять за все достойное возмездье –
За нашу горечь, мужество и блуд.
Но знаю я: не хватит сил у сердца,
Уже не помнящего ни о чем,
Понять, что будет и без нас вертеться
Земной – убогий – драгоценный ком.
Там, в холодке сладчайшего эфира,
Следя за глыбой, тонущей вдали,
Мы обожжемся памятью о сиром,
Тяжеловесном счастий земли.
Мы вдруг поймем: сияющего неба,
Пустыни серебристо-голубой
Дороже нам кусок земного хлеба
И пыль земли, невзрачной и рябой.
И благородство гордого пейзажа –
Пространств и звезд, горящих как заря,
Нам не заменит яблони, ни – даже! –
Кривого городского фонаря.
И мы попросим набожно и страстно
О древней сладостной животной мгле,
О новой жизни, бедной и прекрасной,
На милой, на мучительной земле.
Мне думается: позови нас Боже
За семь небес, в простор блаженный свой,
Мы даже там – прости – вздохнем, быть может,
По той тщете, что мы зовем землей.
#ЛитературныймузейКубани